Традиция игры на гуслях кряшен Арского и Балтасинского муниципальных районов

В устной памяти всех подгрупп прикамских кряшен гусли сохраняют прочное положение, но оно имеет тенденцию к снижению и полному забвению, ибо память сохраняется до того времени, пока еще живы люди, помнящие о конкретных музыкальных исполнителях-гуслярах конкретного села. Несколько лучше обстоит дело на северо-западе РТ. Здесь еще продолжают сохраняться бытовые, инерционные традиции игры на гуслях в семьях пожилых женщин-кряшенок, особенно в Балтасинском и Арском районах Республики  Татартсан.

В этнографической литературе описаны множество случаев о применении гусельной игры при проведении языческих церемоний (похоронно-поминальные обряды, моления в святых рощах) у народов Поволжья. Это дало повод некоторым исследователям причислить поволжские гусли к дохристианским проявлениям. Очевидно, что гусли проникли не только в христианское, но и в языческое культовое искусство на территориях христианско-языческого пограничья.

В памяти кряшенского населения в XX веке гусли сохранились как атрибут культуры традиционного гостевого обряда и частично как ритуальный инструмент при проведении языческих культовых церемоний (поминальных др.). Гусли кряшен были связаны с традициями исполнения христианской духовной поэзии. Одним из преданий, которые поддерживают идею о христианской подоплеке появления и активном использовании гуслей, стала запись поверья кряшен из дер. Сердабаш Арского района Татарстана о том, что царь Давид игрой на гуслях заслужил благорасположение от Всевышнего и прощение грехов. Поэтому в этой деревне родителями всячески поощряли игру на гуслях своих детей, считая это богоугодным занятием.

Современное местоположение гуслей кряшенского населения Волго-Камья можно определить как уходящую традицию гостевого ритуала. Гусли, первоначально имевшие функции аккомпанемента к христианским духовным стихам, постепенно свое музыкально-стилевое, функциональное содержание адаптировали к потребностям этнической гостевой культуры.

Гусли на территории Татарстана имелись в прошлом не только у этнических групп, которые в результате усилий миссионеров стали христианами, или же оставались язычниками, но и у татар-мусульман края. Например, академик Г.Ф Миллер, участник экспедиции Российской Академии наук XVIII века, описавший гусли народов Волго-Камья, считал, что русские, чуваши, марийцы и удмурты заимствовали у татар «как употребление сего инструмента, так и его название».[1] Поводом для такого мнения явилось, видимо, широкое распространение этого вида инструмента у татар в эту пору.

Следы гуслей в этнической памяти современных татар весьма размыты, но они имеются. Предания о применении гуслей в далеком прошлом зафиксированы в татарских селениях, которые расположены севернее от Казани и примыкают к землям с чересполосным проживанием финно-угорского и кряшенского населения. Это в основном бывшие христианизированные татарские села, которые затем вновь возвратились в ислам. Другой территорией, где в татарских селах помнят о наличии в прошлом традиций игры на гуслях, является Цильнинский район Ульяновской области, а также Апастовский, Кайбицкий, Буинский районы Татарстана. На поверку оказалось, что большая часть населения этих сел также являются бывшими кряшенами, вновь вернувшимися в ислам.

Российский инструментовед конца XIX века А.С. Фаминцын, изучивший основные этапы развития русского гусельного искусства, считал, что гусли, имеющие изначально восточно-азиатское происхождение, сначала получили развитие в Византии, затем получили распространение в Европе и России. Появление гуслей у поволжских народов Фаминцын связывает с русским влиянием.[2] Важной предпосылкой для такого вывода, несомненно, явились два очень важных аргумента. Это, во-первых, тип поволжских гуслей, представляющий из себя вариант общеевропейского псалтериума, а во-вторых, наличие у всех национальных видов гуслей в Поволжье русского названия.  

Гусельное искусство всегда вызывает в народе эмоциональный отклик. Отдельные журналисты и музыканты (энтузиасты этого инструмента) давно бьют в набат, призывая уделить самое пристальное внимание проблемам возрождения гуслей, но эти призывы остаются безадресным декларированием благих пожеланий, ибо практических подвижек в лучшую сторону, по этому вопросу, со стороны представителей официальных органов республики, ведающих проблемами традиционной культуры, не ощущается.[3]

СНОСКИ

[1] Миллер Г.Ф. Описание живущих в Казанской губернии языческих народов, яко то черемис, чувашей и вотяков. – СПб, 1791. – С.80.

[2] Фаминцын А.С. Гусли – русский народный музыкальный инструмент. Исторический очерк. – СПб., 1890, С.67-68, 100-104.  

[3] Фатыхова Н. Без унике кыз идек... Халык уен кораллары онытылмасын. – Социалистик Татарстан. 14. 01. 1988 ел. (Сәрдәбаш гөсләчеләре турында) Гыйлаҗев Р. Гөслә һәм ятаган (Татар халык музыка уен кораллары) Казан утлары 1989 ел, № 8., Б.184-186.

Гусли имелись в музыкальном быту всех этнографических подгрупп кряшен. Однако степень их изученности неодинакова. Имеется разница и во времени их исчезновения из музыкальной практики. Чтобы увидеть реальную картину соотношения этих параметров необходимо рассмотреть их в отношении к разным музыкальным поддиалектам кряшен, расселенных в различных районах Прикамья.

Наличие сохранившихся живых гусельных традиций является украшением сегодняшнего фольклорного искусства кряшен северо-западного региона РТ (Арский, Балтасинский, Кукморский, Сабинский, Мамадышский, Елабужский) и в кряшенских селах, смежных с ними районов Мариэл, Удмуртии и Кировской области. Это было отмечено и исследователями татарского традиционного инструментального искусства М.Н. Нигмедзяновым[4] и Р.Ф. Халитовым.[5]

Старая Ципья (Иске Чепья авылы). В этой крещено-татарской деревне традиции игры на гуслях были еще свежи до начала 70-х годов. Применялись здесь гусли на свадьбах, праздничных застольях для аккомпанемента пению традиционных песен и танцев (Чабата). Помимо этого, гусляров приглашали и для участия в похоронных обрядах, т.е. для исполнения специальных обрядовых песен в доме с покойником – «Төн саклап гөслә уйнау» («Проводить ночь у покойника с игрой на гуслях»). Незаменимыми специалистами в этой области были муж и жена Черновы: Дәү Бәчелей (Василий, 1907 г.р.) и Агния тәтә (Агния, 1909 г.р.). Они знали большое число (дохристианских) похоронных песен, причем жена играла на гуслях (гөслә). Ципья (Чепья авылы). В этом селе достаточно хорошо помнят о гусельных традициях кряшен. Нами записана на магнитофон игра на гуслях местной жительницы Чупановой Елизаветы (1932 г.р.), инструмент которой был изготовлен на Карадуванской мебельной фабрике неким умельцем.[6] В краеведческом музее села имеются несколько экземпляров старинных гуслей.

Сердабаш (Сәрдәбаш авылы). Знакомство с этим селом показало наличие здесь преемственности с очень старыми, наследственными традициями искусства игры на гуслях. По воспоминаниям жителей в прошлом каждая девочка с раннего возраста обучалась игре на гуслях. С рождением дочки в семье ей дарили именные гусли. Например, к 1940 году, в школьном ансамбле гусляров этого села участвовало 35 девочек. Одним из руководителей ансамбля был народный скрипач (кубызчы) Пабич агай (Петров Павел, 1919 г.р., впоследствии погибший на фронте). Точное число юных гуслярш ансамбля припоминается сельчанам в связи с тем, что они готовились поехать в Москву на декаду татарской литературы и искусства, но началась война и пришлось надолго отложить эту поездку.

Наличием большого количества гуслей в селе связывалось с деятельностью гусельных мастеров, которых в народе звали Сарапый агай (дядя Серафим) и Быладый агай (дядя Владимир). В конце прошлого и в начале этого века кустарным изготовлением гуслей (гөслә) и скрипок (кубыз) на продажу занимался легендарный Әкү карт (дед Аку). Он был известным плотником-умельцем и народным музыкантом, сочинявшим напевы и песенные тексты. В селе до сего времени сохранились сочиненные им напевы (Әкү карт көйләре).

Игра на гуслях у кряшен всегда поощрялась. Одна из исполнительниц этого села вспоминает, что она в детстве всегда ощущала поддержку своего отца при усвоении ею навыков игры на гуслях. Он говорил ей, что и пророк Давид (Давид падша) игрой на гуслях заслужил божественную благодать и прощение своих грехов, а поэтому игра на гуслях богоугодна. Ее отец, как и другие пожилые люди, считал гармонику греховодной по той причине, что в ней много железных, колющих деталей, на гуслях, напротив, нет даже ни одного гвоздя.[7]

Народные музыканты отмечают, что на старинных гуслях были натянуты жильные струны, изготовленные из кишок животных, звук таких струн был более одухотворенным и живым, по сравнению с металлическим звучанием современных гуслей. На гуслях с кишечными струнами играла, например, мать Марии Павловны Сабировой, которая при жизни (1891 – 1940) отказывалась и не играла на гуслях с железными струнами, как противоречащих естественному звучанию инструмента.

Зафиксированные нами традиции игры на гуслях в селениях Дурга (Дорга авылы)[8], Верхний Субаш (Югары Субаш авылы) [9] в стилевом отношении однотипны и совпадают с гусельными традициями других кряшенских селений правобережных районов Прикамья.

СНОСКИ

[4] Нигмедзянов М.Н. Татарские народные музыкальные инструменты... –С. 266 – 297.

[5] Халитов Р.Ф. Татарские народные музыкальные инструменты. Автореферат дисс. На соиск. учен. степ. канд. искусствоведения. – Ташкент, 1987.

[6] Макаров Г.М., Васильев Д.М. Материлы экспедиции в с. Старая Ципья. 1 приезд – 5.07.78 года; Второй приезд – 2. 04. 97 года. Рукописи дневников хранятся у автора.

[7] Макаров Г.М. Материалы экспедиции Фольклорного кабинета Казанской консерватории в село Сердабаш Арского района РТ, 20-21. 09. 1997. Гуслярши: Сабирова Мария Павловна (1924 г.р., Михайлова Минсылу Ивановна (1929 г.р.), Терентьева Анна Терентьевна (1931 г.р.), Александрова Галима Александровна (1929) г.р.).  Рукопись хранится у автора.

[8] Макаров Г.М., Васильев Д.М. Материалы экспедиции в село Дурга Балтасинского района РТ, 6 августа 1978 г.  Гуслярша Равчикова Анастасия (1920 г.р.), Сельский мастер по изготовлению гуслей Мәти карт (Иванов Дмитрий). Нотная расшифровка напева «Авыл көе» с ее игры была впервые проделана и опубликована М.Нигмедзяновым (М.Н.Нигмедзянов Татарские народные песни. – Казань, 1976. С.162.

[9] Макаров Г.М. Материалы экспедиции в село Верхний Субаш Балтасинского района РТ, 3. 04. 1997. Гуслярша (Әмпис апай) Федорова Анфиса Николаевна (1927 г.р.).

Конструкция гуслей кряшен имеет свои особенности. Они имеют полукруглый корпус с небольшими выступами в углах оснований. Длина основания инструмента 600 – 700 мм, ширина 350 – 400 мм, а высота 100 – 120 мм. Нижняя дека сделана из сосновых или еловых дощечек толщиной 5 – 6 мм, а верхняя из тонко выструганных дощечек. На левой стороне расположены колки (некоторые мастера снабжают колковую конструкцию дугообразным порожком для струн). На противоположной стороне деки – симметрично порожкам приклеивается дугообразный струнодержатель, изготовленный из гнутой березы. В центре прорезается несколько резонаторных отверстий. Колки (боргычлар) изготовляются из высушенных березовых заготовок, а их головки в виде лопаточек.  Левая обечайка (кыса) выпаривается и изгибается по форме изгиба деки и приклеиваются к декам рыбным клеем. Левая часть обечайки чаще бывает прямой. Поэтому часть левой деки представляет собой окрылок, который бывает много толще чем правая часть деки. На этом окрылке располагают колки и порожек. В Арском и Балтасинском районах боковина основания имеет прямую форму, а в Заинском районе она имела изогнутую форму в виде лунницы – ярым ай.

Разрушение слаженного механизма воспроизводства богатейших и красочных традиций гусельного искусства в музыкальном быту кряшенских сел в последнее столетие стало следствием резких изменений социально-экономических условий жизни народа, происшедших в период после 20-х годов нашего века. Такое положение поставило культуру татарского традиционного гусельного искусства в разряд угасающего явления и поэтому требующего незамедлительных мер по ее сохранению.

В настоящее время этот инструмент изучается в этнографическом, этномузыковедческом, культуроведческом и художественно-прикладном аспектах. Фольклорные традиции игры сохраняются в быту, во внутрисемейных традициях и продолжает передаваться от поколения к поколению. Сейчас эта традиция на грани утраты.